Лютость судебного пристава

На 10 декабря 2020 года на 14-30 было назначено шестое судебное заседание по уголовному делу против правозащитницы Т. Котляр, обвиняемой в фиктивной регистрации калужских мигрантов в своей квартире.

Адвокат по делу — Илларион Васильев должен был приехать в судебное из Москвы, а я из Калуги. Калужская электричка прибыла в Обнинск в 13-24, поэтому я оказалась у входа в здание мирового суда за полчаса до начала заседания:

Из-за ковида администрация судебных участков (а их в городе Обнинске четыре: №№ 14, 15, 16 и 17) посетителей не принимает; документы в суд можно подать только по почте России, потому что электронная почта в мировом суде города Обнинска почему-то не работает.

В судебные заседания слушателей так же не пропускают. Исключение сделала судья Овчинникова лишь для дела против правозащитницы: тщательно измерив квадратуру судебного зала, судья вынесла распоряжение допустить в судебные заседания два слушателя, согласно санитарным нормам, предписанным Роспотребнадзором.

Поэтому волонтёры нашей правозащитной организации Калужское движение «За права человека» — в знак солидарности с Татьяной Котляр — по очереди участвуют в судебных заседаниях по данному уголовному делу. 10 декабря была моя очередь:

Подойдя к входной двери в здание мирового суда, я нажала на кнопку звонка, чтобы вызвать судебного пристава (он сейчас, во время ковид — единственный охранник в здании мирового суда, и закрывается от белого света на ключ). Пристав пришёл только после третьей моей попытки дозвониться: открывает он дверь произвольно, на мой взгляд: не когда это нужно посетителям, а когда соизволит сам. Для примера: вчера точно так же долго почему-то не открывал дверь подсудимой по делу. Попутно проворчал что-то себе под нос по поводу того, что участники процесса по-одному приехали и пришли, а не все «кучкой». Подсудимая Т. Котляр не зря приехала раньше начала заседания, потому что ей нужно было подготовиться: предстояли прения сторон. А судебный пристав в данном случае явно препятствовал этому своим бездействием, нарушая права подсудимой по ст. 6 ЕКПЧ. К тому же, подсудимой — 69 лет, и держать её долго на декабрьском морозе было явной жестокостью со стороны пристава.

И мои права этим же приставом были нарушены, хотя я — не сторона по делу, а только слушатель. Продержав меня на декабрьском морозе 30 минут, пристав подверг меня, пожилого человека серьёзной угрозе переохлаждения. А, видя перед собой пожилую женщину, считаю, намеренно издевался надо мной, обращаясь жестоко, унижая человеческое достоинство, что запрещено ст. 3 ЕКЧ.

PS

Выручил меня судья обнинского мирового суда, вернувшийся на своей автомашине с обеденного перерыва. Увидев, что я замерзала под дверьми суда, своим ключом открыл входную дверь и разрешил погреться у едва тёплой батареи на лестничной клетке первого этажа.

PPS

Судебное разбирательство по этому уголовному делу проходит в зале № 3 на первом этаже, где нет рамки металлоискателя. И участники судебного разбирательства свободно проходят в зал.

Видимо, приставу не понравилось, что судья пропустил меня в здание суда помимо его желания, — и он решил излишне продемонстрировать свою власть: досмотреть мою сумку (из ИКЕА); досмотреть мою сумку пристав решил, когда я уже приготовилась к судебному заседанию: сняла верхнюю одежду, выключила мобильный телефон, уселась и разложила свои вещи на жёсткой судебной скамье, вынув из сумочки ручку и блокнот для записи.

По правилам суда (которых, кстати, почему-то нет на входе в этот мировой суд) досмотр может быть осуществлён только, если есть для этого достаточные основания: например, при проходе через рамку металлоискателя, она (рамка) зазвенела. Но я через рамку не проходила (потому что на первом этаже обнинского мирового суда её нет в принципе), она (рамка) не «звенела», оснований подозревать меня не было: к тому же, все предыдущие четыре судебных заседания по этому делу прошли без замечаний со стороны судебного пристава. Однако 10 декабря судебный пристав, как я полагаю, превысил свои должностные обязанности, и с ним должна быть проведена профилактическая беседа о тотальном запрете нарушений прав человека, особенно, пожилых калужан.