- блог Татьяны Котляр
- Гражданам России
- Иностранцам и апатридам
- новости миграции
- чемодан мигрантских историй
Обнинская самаритянка
Татьяна Михайловна Котляр из Обнинска – в кругах российских правозащитников и калужских ксенофобов человек знаменитый.
Здесь действует такой закон: чем больше людей нуждается в
защите своих прав, тем правозащитников становится меньше. Занятие
это не сулящее выгод и рискованное. Но прежде всего — оно неэффективное.
Кто будет заниматься столь бессмысленным делом, если не за «печеньки» из недружественных стран? Такова логика официальных кругов, которую тиражируют «СМИ», поэтому большинство населения смотрит на правозащитников в лучшем случае как на городских сумасшедших. Они мало заботятся о себе и часто выглядят запущенными.
как я успел заметить, колбасной нарезкой из ближайшей «Пятерочки».
Её квартира на шестом этаже завалена брошюрами, тетрадками,
отдельными листками с машинописью судебных решений — бумажную
стену мне пришлось слегка подвинуть, чтобы поставить на стол
ноутбук и чашку. До нижних слоев этих залежей смогли бы, наверное,
докопаться уже наследники — если бы они у нее были.
Сын Дмитрий в 1999 году был осужден за отказ служить в армии из-
за несогласия с действиями правительства в Чечне. Котляр, в то время
депутат городского собрания, смогла через суды добиться альтернативной службы для сотни призывников, но сына удалось вытащить из СИЗО только после обращения в ЕСПЧ – тогда в России с ним еще считались. А в 2001 году в их доме произошел пожар –
родителей пожарные успели вытащить, а сын задохнулся. А уехал бы в
колонию, и остался жив — вот ведь, как.
Муж лежит в соседней комнате — два года назад он сломал шейку
бедра и с тех пор не ходячий. Не знаю, что он обо всем этом думает —
подойти и спросить было неловко.
По понедельникам, средам и пятницам Татьяна Михайловна, покормив мужа, уходит в офис, который снимает в подсобке магазина «Дикси» на Привокзальной площади Обнинска. К полудню, когда начинается прием, у входа уже собирается очередь нуждающихся, и по-русски они чаще всего говорят не слишком уверенно.
В 1977 году, когда семья Татьяны Котляр переехала в Обнинск из Свердловска, это был еще город особенный. В 1946-м на месте интерната для детей, чьи родители погибли на гражданской войне в Испании, была учреждена совершенно секретная Лаборатория «В» системы МВД СССР, в которой работали ведущие советские и немецкие (переехавшие в Калужскую область, вероятно, не вполне добровольно) ученые. В 1947 году в Обнинске была пущена первая в мире ядерная электростанция. В сквере на улице Курчатова — совсем близко от дома, где живет Котляр — в качестве памятника установлена рубка ядерной подводной лодки, проект которой был разработан здешними учеными.
Но теперь это скорее славное прошлое. Многие ученые и их дети уехали, в Обнинске началось то, что Котляр называет по-научному «замещающей миграцией». Очередь в подсобку «Дикси» по диагонали от железнодорожной станции — вот это она и есть.
По итогам переписи населения 2020 года «русские» составляют 71
процент жителей Обнинска, еще 20 процентов — загадочные «другие»,
таджики, узбеки, киргизы, молдаване, украинцы, грузины, армяне, немцы, казахи и др. в сумме около 6 процентов. Доверять этой переписи, впрочем, больших оснований нет — вероятно, выходцев из Средней Азии больше. И какая-то часть из них осела здесь только благодаря Котляр.
На калужских и обнинских сайтах о Татьяне Михайловне в последние годы пишут гадости, которых в том, прежнем наукограде невозможно было вообразить. Но проблему эффективности своей правозащитной деятельности Котляр, математик и логик по образованию, решила: она просто регистрирует всех, кто в этом нуждается, в квартире, которая досталась ей после смерти мамы в 2009 году.
Согласно подсчетам следствия в этой квартире Котляр за 15 лет «прописала» 10,5 тысяч человек. За это её сейчас и судят — то ли в
шестой, то ли в седьмой раз с 2014 года, когда вступили в силу статьи
322.2. и 322.3 УК РФ о фиктивной регистрации не по месту жительства
граждан РФ и иностранцев.
Губернатор Анатолий Артамонов, руководивший Калужской
областью 20 лет до 2020 года, развивал промышленность, старался
привлечь инвесторов, в том числе иностранных, и небезуспешно.
Крупные предприятия, появившиеся при нем в регионе (наиболее
известный завод «Фольксваген» — лишь одно из них) нуждались в
рабочей силе. Был у Артамонова и специфический интерес: население
области стабильно составляет едва более миллиона человек, а если оно
окажется ниже этой символической отметки, автоматически понижается и статус региона в глазах федерального центра: федеральные дотации и субвенции прекращаются (электричка из Обнинска в Москву идет час сорок).
В 2006 году указом президента в РФ была ведена Государственная программа оказания содействия добровольному переселению в Российскую федерацию соотечественников, проживающих за рубежом. Котляр, до 2005 года бывшая депутатом Законодательного собрания Калужской области (в 2006-м список политической партии «Яблока» не был зарегистрирован), стала одной из тех, кто убедил Артамонова, что Калужская область должна стать участницей программы — регион вступил в нее одним из первых, стал пилотным.
Благодаря наличию рабочих мест, умеренному климату, инфраструктуре и близости к Москве, а так же отказу Москвы участвовать в реализации госпрограммы — в Калужскую область, в том числе в Обнинск, рвануло немало «соотечественников» из бывших союзных республик. Программа обещала им упрощенное получение гражданства, но не тут-то было. Чтобы подать документы на паспорт РФ, надо было сначала где-то зарегистрироваться, а этот вопрос, как чаще всего и вопрос с жильем, вообще не был решен. Приезжим приходилось «покупать» регистрацию у тех, кто умел извлечь из этой ситуации выгоду, и чаще всего это были не те, кто сдавал им углы — собственники как раз опасались регистрировать у себя приезжих во избежание недоразумений.
Регистрация, по старинке называемая «пропиской», нужна, чтобы:
устроиться на работу, сходить в поликлинику (лечь в больницу), отдать
ребенка в детский сад и школу, оформить счет банке, получить медицинский полис, записаться в библиотеку, в конце концов просто показать полицейским страничку в паспорте, чтобы отвязались.
После 2014 года (не говоря уже о 2022-м) пошел поток беженцев с
Украины, параллельно постоянно вливалась та самая «замещающая
миграция» в лице, в основном, уроженцев республик Средней Азии – а
они испытывают особые сложности как в силу худшего знания русского
языка, так и из-за общего к ним отношения.
После обыска дома у Котляр еще в 1982 году в связи с «самиздатом»
её выгнали из Мирового центра данных (ВНИИ метеорологии в
Обнинске), она успела поработать сторожем и учительницей, но с
перестройкой вернулась в научный институт и развернула там общественную активность. Несколько раз она побеждала на выборах в собрание депутатов города и в Законодательное собрание Калужской области. В числе прочего она сумела добиться сначала в Обнинске, а затем и по области (первой в РФ) исполнения закона о льготах ветеранам труда по оплате коммунальных услуг и проезду на транспорте, которые были введены законом РФ, но никак не обеспечены финансово. Тогда её в Обнинске чуть ли не на руках носили.
Но правозащитная деятельность обладает собственной логикой, в описываемый исторический период противоположной линии развития государства: вроде бы человек и не собирался убиваться на этом поприще и становиться «юродивым», глядь — а как-то втянулся, все от тебя уже чего-то ждут, и обратного хода нет. Чаще всего невинное начало бывает связано с борьбой за собственные права или права близких, но это не случай Котляр — её к правозащите привела логика депутатства: сама собой как-то образовалась общественная приемная, и туда повалил народ.
Их семье тоже приходилось в течение первых лет в Обнинске «покупать» тогда еще советскую прописку в одной из соседних деревень, и Котляр хорошо понимала эту проблему мигрантов. А мамина квартира, полученная в наследство в 2009 году, подсказала её практическое решение.
Технология проста. В подсобке «Дикси» Татьяна Михайловна
беседует с очередным просителем и выясняет, в чем у него нужда,
которая в большинстве случаев связана с отсутствием регистрации.
Записав подробные сведения в своей тетрадке, она назначает ему (ей)
встречу возле МФЦ (Многофункциональный центр предоставления
государственных и муниципальных услуг), куда идет со своим и его
паспортом (присутствие регистрируемого даже не обязательно). В МФЦ
вздрагивают — но Котляр, разумеется, тут давно знают, как твердо
знают и то, что отказать ей как собственнику квартиры в этом
заявлении не получится.
Толпа «прописанных» в маминой квартире — это все временно
зарегистрированные, в большинстве случаев срок регистрации давно истек, но кто-то может быть зарегистрирован и по второму разу.
Истории в основном однотипны, но изредка попадается и экзотика.
Однажды в приемной появились Иосиф и Мария с детьми — все одеты,
как в историческом фильме, разве что не в лаптях. Это староверы, их
предки уехали из Сибири от репрессий в начале всеобщей мобилизации Великой отечественной войны — через Китай, пароходом Международного комитета Красного креста — в Бразилию, а теперь вот потомки решили вернуться на историческую родину. А тут они не больно кому-то нужны — в Москве-матушке все их посылали куда подальше, до окончания срока их туристической визы оставалось несколько дней. Котляр их приютила, они купили какую-то развалюху, а теперь, как она слышала, получили где-то на краю области землю в заброшенной деревне и развивают сельское хозяйство РФ.
Иногда к Котляр обращаются за справкой «по бизнесу» — если ищут,
например, сбежавшего должника. Бывает, что и сыщики обращаются: хотя аналогичные сведения есть в МФЦ, но у нее все можно узнать подробней и быстрее — в хаосе бумаг она как-то помнит, где и что у нее было записано.
Наверное, девяносто девять человек из ста, кому помогла Котляр,
просто растворяются где-то на просторах новой родины, тяготея к
столице. Но одна, кажется, армянка, раскрутила в Обнинске успешный
бизнес по выпечке, и теперь подкармливает Котляр пирожками, а один
бывший рецидивист привозит зелень с таможни, куда устроился
грузчиком, благодаря бесплатной регистрации в квартире Котляр.
Есть еще молодой человек по имени Фаррух — с персидского
это переводится как «прекрасный» или «счастливый». И он, в самом
деле, такой – я разговаривал с ним в суде. Он закончил экономический факультет обнинского вуза, но решил, что это ему неинтересно, а он хочет «помогать людям, как Татьяна Михайловна». Пришлось окончить еще и юридический.
Есть ли в числе «жителей резиновой квартиры» преступный
элемент? Как не быть, если их там 10 тысяч. Виновата ли в их преступлениях Татьяна Михайловна? Нет, она возлагает ответственность за это на государство РФ.
В правозащитной тусовке сейчас ведется дискуссия, надо ли
помогать участникам СВО. Для Котляр тут проблемы нет: когда к ней в
подсобку приходят родственники погибших, которым не платит государство обещанные компенсации, она и за них ходит по инстанциям с тем же рвением.
Когда я заговорил с ней о человеческой неблагодарности, она
выдала ответ, как видно, давно обдуманный: «А почему надо ждать
какой-то благодарности?».
Как ни странно, составы преступлений по ст.ст. 322.2 и 322.3 не
содержат указания на корыстный мотив, которое здесь, вроде бы,
напрашивается. Это заставляет думать, что эти статьи были добавлены
в УК в конце 2013 года чуть ли не ради одной Котляр: о других людях,
которые массово и бесплатно регистрировали бы у себя мигрантов,
слышать не приходилось.
Она же не только не берет ни с кого ни копейки, но ей приходится
еще и доплачивать: расчет за коммунальные услуги растет с каждым
новым зарегистрированным. Это не говоря о штрафах, к которым
Котляр мировой суд в Обнинске в порядке упомянутых статей
приговаривал трижды — в общей сумме на 700 тыс. рублей. 250 тысяч
там как-то «исполнены» и зачтены, но большой разницы нет: для нее,
пенсионерки, и 50 тысяч выглядят совершенно нереально. Последний
копеечный президентский грант неправительственная организация Калужское региональное общественное движение «За права человека», которую Котляр возглавляет бессменно с 1998 года, получила в 2016 году.
Весной 2022 года по пятому уголовному делу Котляр была
оштрафована на 340 тысяч рублей, а Европейский суд по правам
человека в июле признал её преследование противоречащим
Европейской конвенции и обязал РФ выплатить 6 тысяч евро. Но
государство соскочило раньше: еще в марте денонсировало Конвенцию
и отказалось платить. Вообще-то это противоречит международным
обязательства России, а 6 тысяч евро в рублях как раз хватило бы на
выплату всех штрафов – если так считать, они с Котляр квиты.
На заседании суда в марте прокуратура потребовала отправить
Татьяну Михайловну в колонию-поселение сроком на полтора года, так
как она «неоднократно судима за аналогичные преступления, вину
признала формально, не раскаялась, имеет не исполненное наказание в виде штрафа «. Но мировой судья снова ограничился штрафом в 250 тысяч.
Прокуратура обжаловала приговор как несправедливый и не способствующий исправлению Котляр (а она и не собирается
отказываться от своей преступной практики), и мы с целой делегацией
правозащитников из Москвы приехали уже на апелляционное
заседание Обнинского городского суда 14 мая. Разница состояла в том,
что приговор был вынесен еще до теракта в «Крокус-Сити холле», а
апелляционная жалоба прокуратуры поступила в суд уже после.
Сказать на юридическом: «Деяние приобрело повышенную
общественную опасность» — в апреле как раз прошли массовые облавы
на мигрантов из Средней Азии, и официальные «СМИ» зашлись в
ксенофобской истерике.
Домой к Татьяне Михайловне я заехал накануне, имея опасения, что
после апелляционного заседания поговорить с ней станет сложнее.
К названным двум статьям УК РФ есть примечания, они аналогичны:
«Лицо, совершившее преступление, предусмотренное настоящей
статьей, освобождается от уголовной ответственности, если оно
способствовало раскрытию этого преступления и если в его действиях
не содержится иного состава преступления«.
Соответственно одна — формальная — линия защиты Котляр в суде
сводилась к тому, что она не только всячески «способствовала раскрытию преступления», беспрекословно выдав следствию все свои записи, но никогда его и не скрывала, осуществляя свою преступную деятельность через государственный МФЦ. Другой, неформальный аргумент — не ходячий муж. Ну и её собственный возраст, конечно, — все-таки 72. Судья «приобщил».
Наконец, есть и развернутая аргументация, которую Котляр могла
бы излагать часами: она в этом эксперт: надо было или самим рожать,
или теперь терпеть приезжих, а иначе тут просто все встанет.
Миграция — нормальное явление, и люди всегда едут туда, где есть
работа. А вот то, чем она вынуждена заниматься, «явление уродливое», но у нее просто выхода нет – это «крайняя необходимость». Если уж вы впустили к себе людей, а то даже их позвали, то и относиться к ним надо по-человечески, как велит Конституция в том числе. Следить за соблюдением их прав должна прокуратура — вместо того, чтобы репрессировать Котляр, которая, по сути, взвалила на себя долг государства …
В общем, тут можно много чего сказать, но Татьяна Михайловна
уложилась в несколько минут. Все всё отлично понимают.
Прокурор — на этот раз миловидная барышня лет тридцати в голубой рубашечке с синим галстуком-бантиком — от себя не добавила ни слова, про «Крокус» («Вот из-за таких, как она!..) не вспоминала, а лишь
ограничилась тем, что жалобу вышестоящих поддерживает.
Федеральный судья Евгений Луничев удалился из зала судебного заседания и вышел через четверть часа, резолютивную часть он читал военной скороговоркой, но все равно казалось, что долго, и было нервно, пока он дошел до «суд решил».
Суд решил: исключить из обвинения пару-тройку эпизодов из насчитанных следствием на этот раз тридцати одного и в связи с этим снизил штраф на 20 тыс. рублей.
Тут все вздохнули. Посмотрим, что будет в кассации — областной-то
суд все-таки в Калуге, а не в милом Обнинске.
Я задал вопрос: «Татьяна Михайловна, я правильно догадываюсь,
что вы агностик?» — «В бога я не верю. А вы о том, что добрыми бывают
только верующие люди?» — «Нет, почему же. Я встречал немало злых
среди тех, кто ходит в церковь, и немало добрых среди атеистов. Я о
другом. Вот это все, что вы делаете, это доброта или какой-то
принцип?».
«Это принцип, — ответила она не сразу, но уверенно. — Хотя и доброта
в этом тоже есть. Зато нам есть, с кого брать пример…» — «И?..» – «А вот люди же прятали евреев во время войны, когда за это их могли повесить».
Такое сравнение не кажется мне преувеличением. Я не сомневаюсь,
что сама она ни секунды не сомневалась бы, спрятать или прогнать. Но
я думаю, что Котляр тоже не сразу стала такой упертой. Тут принцип, а
от него, чем дальше ты ему следуешь, тем труднее, невозможней
отступить.
В суде, когда Татьяна Михайловна отвечала на обязательные
вопросы судьи, я услышал, что её фамилия правильно произносится с
ударением на первом слоге. Хотя так её никогда никто не называет, а
она и не поправляет – не все ли равно? А это лишние усилия. И какой
смысл разбирать авгиевы конюшни бумаг в квартире и готовить еду?
На это уже нет ни времени, ни сил — их целиком поглощает то, что
стало делом её жизни.
Советские психиатры легко признавали правозащитников «психически больными», и в этом даже был какой-то резон. Ну, посмотрите сами …
Но тогда надо лезть глубже, чтобы ответить себе на вопрос, что есть «норма».
И кто такой «ближний»?
В европейской традиции (которой не обязаны следовать все, кому помогает Котляр) этот вопрос отсылает к притче о добром самаритянине в Евангелии от Луки. Иисус рассказывает её некоему «законнику». Один человек подвергся нападению разбойников и лежал среди дороги в крови. Мимо прошли священник и левит (близкий к храму потомок колена Левия), и только третий проезжий — самаритянин — перевязал его раны и устроил в гостиницу, заплатив владельцу, чтобы тот позаботиться о нем.
У Луки нет уточнения, но «законник» и сам понимал, что священник
и левит не были злыми людьми, но боялись оскверниться,
прикоснувшись к окровавленному телу — в таком случае они бы долго не
могли служить в храме. Самаритянин же, с точки зрения иудея, был
презренный язычник и едва ли не враг.
«законности» и даже о благочестии, если надо помочь. Это и есть
«принцип». Но как же трудно его придерживаться – я бы, точно, не
смог.
При это в Татьяне Михайловне уже нет никакой фронды, вызова,
который, я думаю, в молодости был, и пафоса собственного подвига,
что иногда портит впечатление от правозащитной тусовки. В ней даже
есть то, что служит самой надежной гарантией от безумия —
самоирония.
Вы можете помочь Татьяне Котляр оплатить штраф переводом
на карту Сбербанка по номеру телефона: +7 910 708 28 37 (он и так
широко известен) или карты: 2202200595072958.